Весь мир желает, стремится, отстаивает права, требует и называет всё это надеждой, потому что не имеет ни терпения, ни чести, он хочет лишь наслаждаться, а наслаждение не может ждать, в прямом смысле этого слова: ожидание наслаждения нельзя назвать надеждой, это скорее бред, агония. Впрочем, мир живёт слишком быстро, у мира нет времени надеяться. У внутренней жизни современного человека слишком быстрый ритм, чтобы там могло возникнуть и выжить такое горячее и хрупкое чувство, он пожимает плечами при мысли об этой целомудренной помолвке с будущим. Идея Вильгельма Оранского, что нет необходимости в надежде, чтобы начать действовать, в тысячу раз более истинна, чем верил сам этот великий человек. Надежда слишком приятная пища для честолюбивого, она рискует растрогать его сердце. У современного мира нет времени ни для надежды, ни для любви, ни для мечты. [...] Добрые наследуют землю просто потому, что они не потеряли привычки надеяться в мире отчаявшихся людей.