Господин Ула Фладмарк!
Благодарю Вас за Вашу статью! И прошу принять мои извинения за то, что запоздал с ответом. Дело в том, что теперь при написании писем мне нужна помощь. Времени всегда не хватает, и я постараюсь быть кратким.
Я полагаю совершенно справедливым всё то, что Вы пишете, но вчитайтесь и в мои строки и, может быть, Вы в чём-то согласитесь со мной.
Вы пишете, что лишь немногие крестьянские хозяйства оправдывают себя? Да, только совсем маленькие, где всего-навсего четыре коровы да одна лошадь. Да, такие хозяйства могут обеспечить средства существования семье, где сам хозяин, его жена и дети выполняют всю работу в усадьбе. Для тех, кому необходимо приглашать помощников, — это просто крах. Мне прекрасно известно это из своего опыта.
Но я полагаю, что нам вовсе не обязательно погибать, даже если мы используем наёмную рабочую силу. Мне представляется, что всё дело в том, что мы стали чересчур уж такие “благородные”, стали требовать от жизни слишком многого, и наши доходы не покрывают наши расходы. Я не говорю о коммунистах: они не связывают свои устремления с жизнью на земле, ведением крестьянского хозяйства, у них нет за душой ничего, кроме оголтелого стремления к лучшей еде и одежде. У всех у нас появились слишком уж большие потребности. Мы забыли житейскую мудрость — быть умеренным во всём. Мы разучились умению обходиться без некоторых вещей. Наши отцы жили счастливей, чем мы, хотя их жизнь была гораздо скромнее. То, что продолжительность жизни несколько увеличилась, связано не с тем, что мы лучше едим и носим более красивую одежду, а с тем, что теперь в домах стало чище и больше свежего воздуха.
В Персии мне доводилось видеть сидящих на козлах возчиков, отщипывающих от хлебного ломтя и виноградной грозди, это был их обед. А мы никак не можем обходиться без мяса.
В Голландии поверх обычного куска хлеба кладут ломтик медового кекса и так едят, мы же мажем хлеб маслом, а потом кладём “ещё что-нибудь на бутерброд”.
Дети приучаются к расточительности чуть ли не с младенческого возраста. Учебниками в школе пользуются чрезвычайно короткое время, постоянно приобретаются новые. Теперь, обучаясь письму и счёту, дети уже не пишут на грифельных досках, где можно писать новое, стирая старое, нет, мы покупаем детям тетради, в которых они могут от души выводить свои каракули. И часто “старые” тетради идут в печку несмотря на то, что в них осталось много неиспользованных страниц.
Теперь что касается одежды. Если раньше у ребёнка была одежда “на каждый день” и выходная, то теперь у каждого несколько комплектов для разных случаев, начиная от башмаков и до шляп, а в карманах звенят скиллинги, всегда можно заглянуть в мелочную лавку. Стоит чуть подрасти, и детишки начинают баловаться шоколадом и сигаретами, хотя ещё не заработали на них. Начинают ходить по кино, покупать детективные романы и становятся всё более и более алчными в потреблении. Едва мальчику или девочке минет двенадцать-пятнадцать лет, как они начинают пренебрегать прошлогодним платьем или курткой, считать их негодными, так как они, видите ли, вышли из моды.
Наши отцы иногда ели мясо, по воскресеньям. Я это прекрасно помню. По вечерам, делая какую-то работу, люди садились ближе к очагу, потом появились свечи и уж позднее и лампа, способная освещать весь дом. Вот как оно было! Наши предки разводили овец, получали от них шерсть, чесали и пряли её, вязали чулки и рукавицы, ткали полотно. Раз в год приходил портной и шил из этой ткани одежду. Вот так-то! И разве мы, люди старшего поколения, не помним, как нам приходилось смазывать прялку, веретено или дверные петли: мы расщепляли овечью кость и капали находящимся внутри костным мозгом. То была хорошая, надёжная, долговечная смазка. Сейчас мы покупаем масло в маслёнке, а если она куда-то запропастится, просто покупаем новую.
Вот ведь как. Вы пишете, что “сумели обучить” малышку Анну “всему, что нужно” для жизни в городе. Ну что ж, тут нечего возразить. Только бы это пошло ей на пользу! При пересадке на другую почву она наверняка повредила несколько из своих чудесных корешков, но она ведь из такого хорошего дома. И у неё есть все основания выжить на новом месте, ведь у неё надёжный тыл — родной дом. А так как она достаточно молода, у неё вновь отрастут корни и в чужой почве. Раз уж так обстоит дело, я искренне желаю ей стать городской жительницей!
Хотя ваша малышка Анна в любом случае — исключение. Давайте возьмём пример с какой-нибудь другой Анной. Та, другая Анна, не приспособлена ни к чему иному, нежели к жизни в родной усадьбе, но она тоже собралась ехать в город. Пока она росла, на неё оказывалось пагубное влияние со стороны разных друзей и знакомых, все твердили, что ей непременно нужно уехать в город. Предел её мечтаний — стоять за прилавком, стать “фрёкен-ученицей”. В городе так весело, у неё будут выходные дни, когда она станет слоняться по улицам и слушать шарманку, может быть пойдёт в синематограф, а если повезёт, то познакомится с каким-нибудь “господином”, который поведёт её в кафе и ещё куда-нибудь, так что на службу она отправится прямо с прогулки, когда забрезжит серый рассвет следующего дня. Но зато уж как ей было весело!
Бедная малышка Анна, н всегда это кончается так хорошо, увы, это может кончиться плохо. И даже если с ней не случится самого плохого, она всё равно будет метаться по жизни, её неизбежно заразит обман и затянет в омут фальшивого блеска и суеты. В родной усадьбе под ногами у Анны была твёрдая почва, крестьянская жизнь требовала от неё каждый божий день постигать искусство, как прочно удержаться на ногах. Здесь, в городе, она утрачивает привычное крестьянское ощущение надёжности и спокойствия, её начинает терзать чувство неудовлетворённости, она всё время ищет что-то новое: то работа у хозяев ей не по сердцу, то еда ей не по нутру. Скопив деньги на новое пальто, она бросает прежнее место. Она — типичный пролетарий. А следующей осенью она видит в витрине магазина новое пальто, которое ей хочется купить.
В течение пяти лет у нас поочерёдно служили три деревенские девушки, три сестры одна за другогй, хорошие способные девушки, в последнее время две из них служили у нас одновременно. Прошлой зимой нам пришлось жить в Осло. Мы приехали туда, потому что мне необходимо было лечение в связи с расстроенными нервами. И вот обе девушки покинули нас. Город поглотил их.
Что до нас, то мы тоскуем по нашей усадьбе. Моя жена тоже в своё время получила “образование”, имеет всякие там дипломы. Но она крестьянского рода и хочет вернуться к своим корням. И сейчас мы здесь все вместе, в деревне, и наши дети с нами. Старший мальчик так увлечён рисованием и живописью. Господи, да ради бога! Впрочем, последнее время он проявляет настойчивое желание стать китобоем. Второй мой мальчик как-то особенно привязан к сельской жизни, способный парнишка, работа у него спорится, сейчас, во всяком случае, особенно ему по сердцу ухаживать за лошадьми. Мои девочки пока ещё играют в куклы.
Но Господи боже мой, какие претензии у наших детей!
В моём детстве рисовый суп варили на рождество, он был праздничной едой, мои дети терпеть его не могут, они согласны только на рисовую кашу. У меня и у моих братьев и сестёр было только по два наряда, тогда как у моих детей множество. И я ничего не могу с этим поделать. Мы живём в восьми километрах от Гримстада, так дети не пропускают ни одного сеанса в городском синематографе. Времена, в которых мы живём, не могут не оказывать на нас своего влияния, но мы всё же могли бы при желании сдерживать свои потребности, жить более скромно. Своё последнее пальто я носил в течение десяти лет. У меня была маленькая усадьба в Нурланне, и я решил оборудовать там “мастерскую”! Я по старинке полагал, что долгими зимними вечерами кто-то из работников захочет сани наладить, грабли к лету починить, разные ручки, перекладины, черпаки повырезать, корытца выдолбить. Ничего подобного! Никакой такой ремесленной работы, ни в каких таких “усадебных мастерских” делать теперь не принято! Ровно в шесть часов агроном и другие работники расходятся по домам.
Так было в Нурланне. Здесь, на юге, ещё хуже. Грабли мы покупаем в магазине, покупаем и осиновые топорища, хотя в моём лесу полным-полно осин.
Я не знаю, какая именно из моих книг вдохновила Вас на эту статью, я высказал всё это, кажется, уже в двадцати моих предыдущих книгах, так же как и в книге, вышедшей в прошлом году. Моя цель показать, как прекрасна жизнь на своей земле, и я попытался как можно убедительней изложить свои соображения по этому поводу...
С дружеской симпатией и уважением. Кнут Гамсун.
Нёрхольм вблизи Гримстада,
6 февраля 1928 г.
Перевод Элеоноры Панкратовой
